Надежда Дробышевская: «Мы не только не умеем общаться, но нам еще и некогда. Воспитывать — пробуждать в детях ощущение истины Детская правда дробышевская читать

С годами я понял, что желание «быть правдивым» - одно из благих пожеланий, которые отнюдь не всегда исполняется. Быть правдивым учатся. Это тяжкий труд, непрерывное напряжение души. Иногда это бой с собственной тенью. Иногда - пустые хлопоты. Это борьба: то с пошлостью, то с незнанием, но чаще всего с самонадеянностью опыта.

Первой задачей нашего съемочного коллектива было найти главную героиню. Я не впервые принимался за фильм с участием детей-актеров и начал поиски вполне уверенно.

Героиня была хорошо выписана в повести, и мы понимали, что найти существо «некрасивое, но прекрасное» в кино очень сложно. Это образ более литературный, нежели кинематографический: на экране, если человек некрасив, трудно убедить зрителя в том, что он прекрасен. Хотя - бывает все. «А Джульетта Мазина?» - у кинематографистов на все есть расхожее мнение. В нем-то чаще всего и гибель…

Когда меня спрашивают, есть ли у меня свой секрет поисков детей-актеров, я невольно чувствую себя обманщиком. Я ищу, пока не найду, - вот и весь секрет. Поиск детей-исполнителей - это особый способ изучения жизни, времени, это проверка себя, верности своих представлений. Это изучение динамики детства, его тенденций и перспектив, оно похоже на определение координат идущего в океане корабля.

В подборе детей-исполнителей, может быть, самое важное - удержаться от желания самому придумывать детство, его некий особый мир. Легенды и мифы о детстве - самые распространенные из сегодняшних предрассудков нашей школы, кинематографа и вообще мира взрослых. Мы апеллируем к нашему жизненному опыту, забывая о том, как стремительно меняется вся наша жизнь. К тому же воспоминания - не вполне действительность: только факты и события остаются из прошлого, все оценки- из настоящего. То, над чем мы в детстве плачем, в зрелые годы нас уже только смешит. «Золотым времячком» детство становится на расстоянии прожитых лет: мы забываем, сколь оно драматично, сложно, сколько таит в себе обид и разочарований.

«У нас тоже были бойкоты, но они происходили в гораздо более позднем возрасте - классе в 8-м, 9-м!» - заметил мне однажды человек, рождения начала века. Мне пришлось ответить ему: «Я снимал фильм как раз о том, как все изменилось с тех пор, как вы учились в восьмом классе». Мы становимся взрослыми именно тогда, когда отказываемся от детства, когда меняем отношение к его проблемам. Так рождается во взрослом мире деформированное представление о реальности детства, мы снисходительны к нему, но на деле упрощаем его.

Кто он, ребенок? Что значит в духовном смысле это непростое слово «несовершеннолетний»? Что в нем несовершенно? Тело или душа? Или он все же вполне человек с самыми настоящими человеческими проблемами, со своей особой правдой?

Наши поиски формулы детского кино иногда напоминают мне поиски философского камня средневековыми алхимиками. Но даже алхимики в тайных письмах римскому папе предлагали рецепты смесей, которые надо было помещать в чрево женщины, «ибо только живое рождает живое». Теперь золото ищут геологи, а добывают старатели. Слово-то какое замечательное - «старатели»: стараться надо, чтобы найти золото! Мы не сможем «выдумать» золото человеческой души, мы сможем отыскать его только в реальной жизни.

Когда я работал в Театре юного зрителя, актрисы травести, исполнявшие роль детей, своей основной актерской задачей чаще всего считали изображение возраста. Дети в их исполнении были звонкоголосыми бодрячками, они должны были «сверкать глазенками», поддергивать штанишки и заламывать кепочки. Всем казалось, что это замечательно: взрослые нахваливали, хотя юные зрители иногда с недоумением узнавали в сценических детях «тетенек». Считалось, что у актрис-травести всего одна проблема - молодость. А так: позвонче крикнет, порезвее прыгнет - вот и ребенок.

Именно в эти годы поднялась звезда Лидии Князевой, ныне народной артистки СССР, которая буквально на моих глазах совершила одну из самых принципиальных театральных революций - нахождение кардинально нового подхода к решению образа ребенка. От природы она обладала великолепными, даже уникальными данными: была прекрасно сложена и сочетала в себе самые широкие по актерскому диапазону возможности - и трагические, и героические, и лирические, и даже комедийные. Князева с первых же ролей отбросила голое изображение возраста как задачу не вполне художественную. Она стала в каждой роли ребенка искать сложный внутренний мир, индивидуальный, неповторимый характер, истоки будущей человеческой личности. Раскрывать драматизм детства и его вечную надежду.

Принципиально новый подход к образу ребенка был понят не сразу. Об актрисе писали, что исполнение детей ей не удается, что она играет каких-то «старичков и старушек». Но очень скоро победа Князевой становится очевидной, успех абсолютным. - Подъем в театре разворачивался и проходил 8 основном в 50-е годы, а несколько позже он начался и в кино. Уже в 60-е годы подход к образу ребенка, как к задаче вполне художественной, полностью победил в. практике «Юности» - объединения «детских фильмов на киностудии «Мосфильм»: в фильме «Друг мой - Колька», «Звонят, откройте дверь!», «Внимание, черепаха!» и др. С закрытием на «Мосфильме» объединения «Юность» этот процесс несколько остановился, и снова в фильмах о детях и для детей незаметно стало процветать «изображение возраста» и все, что называется традицией «пупсикового обаяния». На экране замелькали все те же бодрячки времен старых травести, только теперь их изображали уже сами дети. Объемный образ детства превращался в плоский плакатик, рождался выдуманный взрослыми «детский мир», свойственный якобы исключительно детству, полный душевный комфорт, что вело к тотальному упрощению всех проблем роста и становления личности.

В картине «Чучело» все, что касается изображения жизни детей и детства, от подбора исполнителей до решения каждого образа и каждой сцены, строится на том, что дети анализируются и оцениваются без всяких скидок. И это, естественно, в первую очередь касается образа Лены Бессольцевой в исполнении Кристины Орбакайте.

2202 01.06.2007

У нас самая актуальная проблема - восстановление процесса нравственно-духовного воспитания детей. Раньше это была прерогатива Церкви. Но поскольку в ХХ веке Церковь была исключена из этого процесса, его пустили на самотек. Даже в Кодексе о браке и семье было записано, что воспитание - это общественно-полезный труд. То есть ребенка воспитывало общество, воспитывали все - а значит, никто

Надежда Афанасьевна ДРОБЫШЕВСКАЯ в 1971 году закончила Витебский медицинский университет. Работала акушером-гинекологом, затем занялась психотерапией, училась на кафедре психиатрии Московского института усовершенствования врачей. Работала в санатории ЦК партии в Крыму (4-е управление), где в 1975 г. один сотрудник ЦК КПСС подарил ей Евангелие, что стало для нее одним из первых шагов к Православию.
В качестве детского врача-психотерапевта 6 лет работала в Республиканской психиатрической больнице (г. Минск). Автор книги «Детская правда» (Минск, Изд-во Белорусского экзархата, 2003), которая рассказывает о пациентах детских психиатрических больниц, попавших туда за асоциальное поведение (воровство, хулиганство, наркоманию). Не столько дети виноваты в своей ужасной жизни, утверждает Дробышевская, сколько их родители, не уделяющие им внимания, заботы и любви.
После выхода книги получила предложение от губернатора Минской области работать в облисполкоме, и вот уже 4 года является ведущим специалистом главного идеологического управления облисполкома.


Надежда Афанасьевна Дробышевская

Из книги Н.А. Дробышевской «Детская правда»: *** Десятилетнего третьеклассника Диму в больницу на машине скорой помощи доставила мама в сопровождении психиатрической бригады. Она привезла Диму без необходимых документов и справок, которые нужны при определении к нам на стационарное лечение. - Почему вы привезли Диму в больницу? - Пьет, курит, ворует, убегает из школы, убегает из дома. - А почему ты доставлен психиатрической бригадой? - спрашиваю я у Димы. - Я просто просился на улицу, а она (мама, - Авт.) не пускала. Ну, я начал кричать. Они (соседи, - Авт.) вызвали психбригаду, и меня - сюда. Врач говорит матери: - Привезите нужные для госпитализации документы, тогда примем в отделение. И тут у мамы случается истерика: крик, слезы, возбуждение: - Вы что, не понимаете?! Он же убежит! Я его не поймаю! Ну, возьмите же! Беседуем с Димой: - Дима, ты знаешь, в какую больницу тебя привезли? - Где «эти», - крутит пальцем у виска. - А у тебя «это» тоже есть? - Нет. Но милиция всё равно поймает. - А почему тебя надо ловить? От кого ты убегаешь? - Я хочу днем гулять, сколько хочешь, а она говорит- «уроки, а потом гулять». - Что интересное есть для тебя в школе? - Я учусь дома. - Почему? Ведь дома учатся только больные дети. У тебя что-то болит? - Я в школу не хочу ходить. Учиться мне вообще не нравится. В школе обзывают, и я бил детей в классе. - За что тебя обзывают? - Ни за что! - А что тебе нравится? - Я хожу на дзюдо! - А для чего это тебе нужно? - Бью маму, когда упирается. - Расскажи про свою семью. - У меня есть сестра маленькая, ей полтора годика. Мой отец сидит в тюрьме. Еще есть у меня бабушка, она пиво задешево покупает и дороже продает. У нас есть отчим, он меня бьет. - Дима, ты дружить умеешь? - Да. Я дружу с Сережей. Я дал ему четыре сигареты! - А где ты их взял? - Пронес вот здесь, - показывает на воротник водолазки. - Это мама мне их сюда положила, а медсестра здесь не нашла! Интересно, на что или на кого надеется мать, определяя десятилетнего сына в психиатрическую больницу и при этом тайком принося ему сигареты? На школу? Но школа уже сделала немало, обеспечив физически здоровому ребенку домашнюю форму обучения. На врачей? Врачи в какой-то степени на некоторое время могут корректировать его поведение. На отца ребенка? Он в тюрьме. А сама мама любит выпить в веселой компании и занята своей личной жизнью. У нее так и сорвалось с языка: «Он мне надоел и мешает». *** Саша любит рассказывать про Италию. Дети из интернатов часто ездят туда по гуманитарной линии. Я спрашиваю: - Ты в Италии воровал? - Там всё и так давали. - А что ты делал? - В магазин ходил, продукты покупал. Брата маленького итальянского смотрел. Никуда не убегал. Папа и мама в Италии не пьют. Они хорошие. И рассказывает он об Италии так складно, и лицо у него становится такое хорошее… Хотя в Италии он никогда не был. Другие были, а он — нет. Саша - «плохой», его в Италию не берут. Это другие дети рассказывали, как там хорошо. Саша запомнил имена хороших итальянских папы и мамы, которые не пьют и за детьми смотрят, где из дому не надо никуда убегать и воровать тоже не надо. Он мне не только итальянские имена называл, но и некоторые слова по-итальянски произносил. Однажды утром захожу в палату, а Саша плачет, лежа в постели. Говорит, что во сне увидел, как он в Италии живет у хороших папы и мамы. А проснулся в палате «психушки». Иногда у меня уже нет сил обращаться к родителям. Вот и сейчас понимаю, что надо написать какие-то слова в их адрес, и не могу. Неужели вce бесполезно, неужели родители наших пациентов все слабоумные, что не понимают очевидного?! Месяц в отделении Саша был такой тихий и добрый, что сотрудники дивились. Спустя два месяца после выписки и возвращения в интернат звонит директор: она в ужасе от поведения Саши. Я приезжаю в интернат. Саша подошел, прижался ко мне и тихо плачет. Оказалось, что Саша ведет себя так плохо, что даже завуч не справляется. - А уж завуч, - говорит директор, твердо сжав кулак и потрясая им в воздухе, - уж если сказала, то так и будет! А с этим, - и показывает на Сашу, - так не получается! Грустно мне было все это слышать. Можно подумать, что завуч сама всегда послушна перед чьим-то твердо сжатым кулаком.

«Детская правда» – тягчайшее обвинение обществу, в первую очередь – родителям, – в духовном детоубийстве. О том, как семья и общество влияют на развитие детей, и о том, как они должны на него влиять, с Надеждой Афанасьевной беседует Елена НАСЛЕДЫШЕВА:

Надежда Афанасьевна, какие, на Ваш взгляд, сейчас проблемы в области, которой Вы занимаетесь, наиболее актуальны в Беларуси? Отличаются ли они от приоритетных проблем в других странах?
- У нас самая актуальная проблема - восстановление процесса нравственно-духовного воспитания детей. Раньше этим занималась Церковь. Но поскольку в ХХ веке Церковь была исключена из этого процесса, его пустили на самотек. В Кодексе о браке и семье было записано, что воспитание - это общественно-полезный труд. То есть ребенка воспитывало общество, воспитывали все, а значит, никто.
На сегодняшний день нам нужно, во-первых, осознать, что процесс воспитания — духовно-нравственный, и во-вторых, решить проблему подготовки специалистов-педагогов.
Дети нуждаются в разрешении нравственных проблем семьи. А для этого нужны специалисты. Основная моя работа сейчас состоит именно в подготовке кадров.
Решение этих вопросов актуально не только для Беларуси. Вообще, проблема утраты духовных ценностей - это уже мировая проблема. На международных конференциях мне говорят: «У вас много экономических трудностей, поэтому и появляются социальные сироты. Но у нас нет таких трудностей. А проблема та же!»
Мне пришлось побывать в других странах. Это помогло убедиться, что наша система педагогики сильна своими корнями, народными традициями. Если бы их немножечко подпитать, оживить их чем-то духовным!
Дети сегодня, как выразился ведущий одной из телепрограмм, испытывают «ностальгию по морали». При работе с подростками, в частности, со старшеклассниками, по вопросам будущей семейной жизни я это ощущаю на 100%.
Если провести опрос и узнать их мнение, выяснится, что они за гражданский брак. Но стоит поработать с аудиторией и задать, например, такой вопрос: а вы бы хотели, чтобы ваша сестра родила ребенка вне брака? Ответ: нет. Через 15 минут беседы аудитория дает ответы на вопросы потрясающие и совершенно верные с точки зрения морали! Только все это у них зарыто где-то в глубине. Стоит это раскрыть, и дети делают выбор в сторону нравственного поведения.

- Однако, проблема трудных детей, детей-правонарушителей, стоит крайне остро. И решается она, в основном, через государственные исправительные учреждения. Что говорит Ваш опыт, эффективны ли эти методы?
- По долгу службы у меня есть возможность встречаться с детьми, состоящими на различных учетах. И вот картина: собираются судья, прокурор, милиционер и все начинают пугать этих детей, говоря: да вы из тюрьмы выйдете, никто за вас замуж не пойдет! И прочее.
Я выхожу к детям в аудиторию и говорю:
- Ребята, вам страшно было от того, что здесь говорили?
Молчат.
- Мне было страшно. Скажите, мы сейчас с вами можем сказать им, что мы больше ничего плохого делать не будем?
Они все говорят:
- Нет.
Таких детей разбирают на совете, на комиссии по делам несовершеннолетних, вызывают в суд, помещают в психиатрическую больницу, в школу-колонию. Разве это воспитательные меры? Это наказание! Проблема у нас нравственная, а решать ее пытаются репрессивными методами.


- Но как же быть с такими детьми? Как привлекать к ответственности? И вообще, если родители не справились, может ли государство перевоспитать подростка или только наказать?
- С тех пор, как я училась в школе, прошло более 45 лет. И тогда, если ребенок совершал правонарушение, я уж не говорю о преступлении (я такого не помню), то с ним мало кто разговаривал. Отца в школу - и все разговоры. Меня поражает, насколько сегодня трудно дозваться родителей, тем более отца. Маму бы хоть разыскать.
А причина детских правонарушений и преступлений именно в семейных отношениях: как только в семье начинается конфликт, дети становятся неблагополучными.
На вопрос, откуда берется плохое поведение, сами дети отвечают так: 1) от родителей, от воспитания в семье; 2) от СМИ; 3) от друзей и улицы; и 4) от самих себя.
Люди, профессионально занимающиеся педагогикой, психологией, вопросами нравственного и духовного воспитания, понимают, что значит «от самого себя». Это значит: насколько ребенок впитывает все три предыдущие влияния, формирующие его собственное сознание.
В Европе и Америке есть ювенальная юстиция, а мы вроде пока отстаем. Я на этот вопрос смотрю следующим образом. Когда у нас была система воспитания детей, укорененная в традициях нашего народа, нам не нужна была никакая ювенальная юстиция. Раньше семья была закрытой структурой. Все вопросы, возникавшие там, никогда не выносились вовне (мусор не выносили из избы). После революции государственные идеологи утверждали, что семья - это вредное явление, что дети должны воспитываться в государственных учреждениях. И этим меняли сознание людей. Поэтому сегодня мама говорит: «А я его отдала в школу - пусть воспитывают!» В течение почти 100 лет атеистическая идеология меняла сознание людей, утверждая, что дети - это предмет внимания государства, общественных структур, но никак не семьи.
Сейчас проблема обострилась, и подростковая преступность стала печальной реальностью. У нас будет ювенальная юстиция. И она на сегодняшний день нам нужна.
Но, я думаю, что наша страна не обязательно пойдет по тому пути, по которому идет Запад. У них - свое, у нас - свое. Они еще многому могут у нас поучиться. Особенность суда над ребенком в том, что допрос нельзя проводить без психолога, адвокат подсудимого должен быть знаком с основами детской психологии, с особенностями развития детей этого возраста. Нужно учитывать психологию развития детского правонарушения.

Обсуждая перспективы введения ювенальной юстиции, многие возмущаются тому, что у детей появляется юридически закрепленное право подавать на родителей в суд. Как Вы относитесь к этому, и были ли в Вашей практике случаи, когда детям стоило подать в суд на родителей?
- Когда я работала в психиатрии, такие примеры были. Но в целом, это, конечно, плохо. Если мы не обеспечим процесс восстановления нравственного воспитания детей в семье и школе, то никакой суд никому не поможет. Однако, я думаю, что при нашем менталитете, в наших условиях, детей, желающих подать в суд на своих родителей будет немного.

- Значит, не стоит верить мнению, что среди детей распространено желание припугнуть или посадить родителей?
- Возможно, такие примеры есть. Но это, скорее, исключение, нежели правило. Мне дети говорили так: «Надежда Афанасьевна, почему маму не пускают ко мне? Если она лишена родительских прав, так разве она не мама?» Это в нашем понимании они уже не родители, а у ребенка ампутировать это понимание практически невозможно.
Но когда он будет взрослеть, то будет ожесточаться, будет агрессивен и станет мстить родителям за свое детство. В одной минской школе-интернате было проведено такое исследование. У многих детей из этого интерната родители пьяницы, нигде не работают. И вот все дети сказали, что любят своих родителей. А когда у них спросили, как они будут смотреть их в старости, большинство написали, что убьют их.



— А насколько оправдано изъятие таких детей из семей в детдома? Часто говорят, что лучше самая плохая семья, чем самое лучшее детское учреждение.
— Для детей проявление любви не в том, чтобы государство забрало их из семьи в детский дом, а в том, чтобы дать им своевременное воспитание, чтобы у ребенка не развивался внутриличностный конфликт. А ведь именно так сейчас и происходит в результате отсутствия духовно-нравственного воспитания в раннем детстве. Такой ребенок весь мир видит через свое искривленное сознание. И ему трудно пойти на уступки, на компромисс…

Итак, родители не смогли нормально воспитать ребенка - и он входит в мир взрослых с психологической травмой, которая мешает ему создать полноценную семью. Получается замкнутый круг…
- Он как бы проживает жизнь своих родителей.

Как же быть? Как спасти детей, попавших в плохую семью, если воспитание в общественном учреждении - тоже не выход?
- Мы сейчас стремимся спасать детей. Это тоже самое, как если бы корабль тонул, а мы бы выносили ведра воды, и никто не догадается дыру закрыть. Любые наши действия - акции, программы - нельзя назвать проявлением любви к детям, любовь - это с детства дать нравственно-духовное воспитание. Спросите у самих детей, где будет больше любви: там, где отобрали ребенка у родителей, или там, где родителей научили воспитывать детей, научили основам семейной жизни.
И еще: нужно вернуть авторитет родителей. Раньше слушали старших, выполняли их советы, а сегодня преемственность утрачена. Но для того, чтобы у родителей был авторитет, нужно чтобы у них дело совпадало со словом, чтобы они показывали детям добрый пример.


Если отец пьет и силовыми методами требует от ребенка того, чем сам не обладает, он никогда не будет авторитетом.

Однажды к отцу Иоанну Кронштадтскому пришла мать с 8-летним ребенком, сейчас сказали бы, «трудным», и говорит: «Батюшка, помогите!». Он взял этого ребенка на колени, качает и говорит: «Матери вы, матери». Он понимал, что тут мало что уже можно сделать. И сегодня во многих случаях, которые очень запущены, можно сказать: обнимите и поплачьте, раз не понимаете и отказывались воспитывать детей с раннего детства.
Поймите: когда онкология неоперабельна, кто стреляет в хирургов? Ну, упустили момент, когда еще можно было что-то сделать, упустили… И теперь эти подростки попадают кто в ЛТП, кто в детский дом, кто в колонию.
Сегодня самый главный вопрос в том, что если ничего не делать, то сегодняшние школьники завтра будут такими же. Их бы не упустить.
Я хочу вам привести хороший пример. В одном из городов Минской области мы начали совместную работу врача, священника и педагога - результаты потрясающие. В школе, расположенной в криминальном районе, где и наркотики, и преступность несовершеннолетних, и семейное неблагополучие, в течение трех лет проводилась работа с детьми и родителями. В результате школа вышла на первое место в городе и районе. И хотя проблемы с детьми остаются, вопросы преступности и правонарушений несовершеннолетних там сняты.
Но когда начинали работать - какое сопротивление было! И от кого? От родителей и педагогов, но не от детей.

Когда детей отбирают у родителей, казалось бы, родители должны придти к осознанию того, что происходит. Но самому человеку трудно осознать. Ведь это духовные вещи.
Одна учительница рассказала мне историю из своего детства. У них в деревне на столбе линии электропередачи свили гнездо аисты, появились птенцы. Однажды во время грозы молния попала прямо в гнездо, и оно загорелось. Все люди выскочили из домов - всем хотелось спасти птиц. Но это было невозможно. И вот видят: аист поднимается и кружит над гнездом, а мать, сидя в гнезде, расправила крылья над птенцами. Но огонь все больше, хотя и дождь. И вот у матери загораются крылья… И тут аист-отец с распростертыми крыльями садится на гнездо - и они все погибают…
Почему в животном мире такое есть, а в человеческом бывает совсем не так: мама пьет, а ее дочь, запертая в комнате, собирает и ест тараканов? И сколько она там пробыла, никто не знает. Надо ли внедряться в такую семью? Надо. Но это 10% той работы, которую мы должны выполнять. А 90% сил и средств нужно направить на подготовку воспитателей.
Сегодня, когда мы внедряемся в семью, понимаем ли, как оказать помощь? А если там этой помощи никто не ждет? Более того, отвергают? И получается конфликт! С помощью надо идти, когда просят. Более того, специалисту надо обладать высочайшим авторитетом и войти в определенную семью так, чтобы это не было оскорбительно.

- Вы сторонник мягкого или жесткого воспитания детей? По-Вашему, надо ли их наказывать физически?
- Должна быть любовь и строгость. Я росла в семье патриархального уклада. У нас папа с мальчиками разговаривал по-особенному и мог шлепнуть их за дело, а девочек никогда не наказывал. Но слово отца никто никогда не оспаривал. И родительская любовь, любовь отца ни у кого из детей не вызывала сомнения.
Моя точка зрения - можно иногда и наказать. Конечно, есть вопросы к родителям. Недаром сказано в Писании: «гневаясь, не согрешайте» (Еф. 4, 26). Но если родитель делает это с любовью, то это нормально.
Однажды мой родственник сказал: «Тетя Надя, Вы, наверное, любите только плохих мальчиков». Я говорю: «Леня, я тебя очень люблю. И хочу, чтобы ты не был плохим мальчиком, поэтому я хочу, чтобы ты все умел делать, чтобы у тебя была сила духа не делать плохо - вот это проявление моей любви. Если этого в тебе не воспитать, то ты меня потом упрекнешь: тетя Надя, вот этот мальчик все умеет делать, а меня не научили!»
Ребенок, если ему во всем потакать, будет нетренированный, не адаптированный, у него не будет силы воли. Потакание расслабляет волю. Телевизор тоже рассеивает внимание и расслабляет волю. Есть дети, которые в церкви выстаивают все Всенощное бдение. Некоторые пальцем тычут и говорят: «Что вы делаете! Вы же мучаете детей!» А этот ребенок вырастает, и у него есть силы что-то выдержать, что-то потерпеть. И с постом то же…

- А вообще, как Вы понимаете права ребенка? Что они в себя включают?
- Как сказал Виктор Франкл: человечество забыло 10 правил и придумало 10 000 на каждый случай жизни. Прочтите евангельские заповеди, там вы найдете и права ребенка, и права родителей. Куда нам еще ходить и что еще искать?
В христианской культуре и традициях нашего народа было так: воспитание начиналось с ознакомления детей с их обязанностями. По мере взросления ребенка расширялись и усложнялись его обязанности по отношению к родителям, к семье, к родственникам, к соседям, к учителям, к обществу. Мне в литературе встречалось такое выражение: «права дают тому, кто выполняет свои обязанности».
А современный подход, когда детей не знакомят с обязанностями, а говорят о правах, трудно назвать правильным. Определенно, он совершенно неправильный и очень опасный.

- Как Вы оцениваете сравнительно недавний сдвиг в России возраста совершеннолетия с 16 до 14 лет и присвоение подросткам прав взрослого гражданина? Следует ли законодательно «взрослить» подростка, или, может быть, лучше по возможности сдерживать, тормозить процесс выхода во взрослый мир?
- Сейчас в семьях, где нет нравственного воспитания, наблюдается инфантилизм детей. То есть они физически быстро развиваются, а психологически и духовно отстают. Особенно это проявляется, когда нужно принимать какое-то решение.
Так что надо взрослеть. Только не искусственно, не через СМИ или секс-просвещение. А через положительные примеры. Мы можем и должны формировать у детей сознание, которое позволит им иметь собственное мнение о ценности нравственной жизни. Мы должны пробуждать у них ощущение истины. Чтобы они учились думать и могли сами сделать правильный выбор.

А что Вы скажете по поводу предложений о снижении возраста вступления в брак? Ведь Вы часто ссылаетесь на традиции, а раньше, бывало, девушек отдавали замуж и в 12 лет?
- Современная девушка в чем-то опередила в развитии девушек прошлых веков, но в подготовленности к семейной жизни - нет. Я спрашиваю у школьницы: что такое счастье? Она отвечает (и при этом вся аудитория соглашается): это когда о тебе заботятся. Наши дети в плане подготовки к жизни, адаптации - «голенькие».
Раньше девочку с раннего детства готовили к браку: она училась шить, стирать, готовить. Она была в трудах. Чем живет сегодняшняя девочка? Пиво, сигареты, мат. Она готова только к плотскому наслаждению, только к праздности - что в городе, что в деревне. Быть матерью она не готова. И как возродить в ней материнский инстинкт? Должны быть какие-то сильные, эмоциональные примеры, способные затронуть глубины души.
Моя племянница преподает в медуниверситете на кафедре детских болезней. Она говорит, что сегодняшние молодые мамы, которые начинают раннюю половую жизнь, которые уже перенесли многие венерические болезни, у которых были аборты и много партнеров, рожают больных детей. И мы можем ссылаться на Чернобыль, на экологию, экономику, на все что угодно, но статистика, факты показывает, что духовно-нравственный фактор - основной.
Все СМИ сейчас развивают в детях плотское, сексуальное. Как следствие - ранняя половая жизнь. А еще у Феофана Затворника я читала, что до 14 лет взрослым надо следить за тем, на что смотрят глаза мальчика и что слышат его уши. Когда я была далека от Церкви, то не понимала, почему так? После поняла, что когда формируется нравственный стержень души ребенка, тогда ему нужно говорить не о правах. Сначала формировали фундамент, который давал подростку возможность устоять в разных жизненных искушениях. Наши благочестивые предки говорили: приготовьте вначале внутреннего человека, а потом внутренний человек не за свое дело не возьмется.

Сами взрослые при разводах говорят, что их никто не учил быть родителями. У нас несколько поколений не получили от родителей соответствующего воспитания. Кстати, когда устраиваешь встречу, посвященную проблемам семьи, дети приходят, а родители - нет. Один отец пришел, сидит и раздражается. Я ему: «Что такое?» Он: «Если бы по жилью вопросы решались, а тут - по воспитанию!»

- Надежда Афанасьевна, собираетесь ли Вы продолжать тему, затронутую в книге «Детская правда»?
- Да, конечно. Мною уже подготовлены материалы для новой книги.

О чем она? Будет ли в ней что-то принципиально новое или только продолжение разговора, начатого четыре года назад?
- Первая книга отражала детские судьбы, точнее, видение детьми своей судьбы. Одна девочка даже так сказала об этой книге: «Там написано, как родители детей обижают».
В «Детской правде» констатированы именно факты. Но что дальше? Во время работы в больнице у меня была возможность работать только с детьми. Я видела, что можно в их души что-то заронить. Я понимала, что надо эту работу продолжать в школе и дома. Но у врача, работающего в психиатрии, нет возможности взаимодействовать с родителями и педагогами.
И вот милостью Божией, это тоже, я считаю, промыслительно, мне предложили работу в облисполкоме. Судите сами, если бы я приходила к учителям как психотерапевт, то мало кто меня бы принял, а вот представитель облисполкома - совсем иное дело. Я стала работать и с родителями, и с педагогами.
Хочу рассказать такой эпизод. Прихожу я в школу. И один педагог вдруг выражает раздражение, прямо агрессию: «Да этих «трудных» надо в стенку вмазать, да это отморозки! Надо хороших детей смотреть! Что вы на них обращаете внимание?!» И я на это ничего не могла ответить.
Иду в класс к старшеклассникам. Вместе со мной пошел директор. С подростками мы начали говорить о том, что есть социальные сироты, пьянство, неблагополучие в семьях, правонарушения, преступления. Спрашиваю: а как вы будете жить? Они сидят, молчат - вроде бы их не тронуть ничем.
Дальше говорю: ребята, где научиться, какой быть семье? Кто-то говорит: в Конституции. Кто-то: в Библии. А один мальчик: от соседей. Спрашиваю: и ты знаешь таких соседей? Да, знаю. И начинает рассказывать, какой у него сосед, как он заботится о жене, детях, как он ведет хозяйство. Тут я смотрю, директор в лице изменился… Знаете, про кого этот мальчик рассказывал? Про того учителя, который говорил, что «трудных» надо в стенку вмазать.
Возвращаюсь в учительскую и говорю ему: а вот один мальчик сказал, что Вы для него пример, идеал. Он был потрясен и со временем полностью переменил свое отношение к детям.

Как врач я стала теоретически и практически исследовать связь здоровья детей с отсутствием нравственного и духовного воспитания. И то, что будет изложено в книге, - это, во-первых, медико-психологический аспект проблемы девиантного поведения, во-вторых, возможные пути решения этой проблемы.
Кроме того, будет затронута тема особенностей психологического и психического развития детей в неблагополучных семьях. Причем я рассматриваю особенности, связанные не с органикой, не с какими-то травмами, а именно с отсутствием духовно-нравственного воспитания. Будут в книге и разделы, посвященные формам и методам работы с такими детьми. Это сейчас особенно актуально и востребовано.

Надежда Афанасьевна Дробышевская в 1971 г. окончила Витебский медицинский институт (ныне — университет). Работала акушером-гинекологом, затем занялась психотерапией, училась на кафедре психиатрии Московского института усовершенствования врачей. Трудилась в партийном санатории в Крыму, где некий сотрудник ЦК КПСС подарил ей Евангелие; это стало для неё одним из первых шагов к Православию.

В качестве детского врача-психотерапевта шесть лет работала в Республиканской психиатрической больнице Минска. Автор книги «Детская правда», которая рассказывает о пациентах детских психиатрических больниц, попавших туда за асоциальное поведение (воровство, хулиганство, наркомания). Не столько дети виноваты в своей ужасной жизни, утверждает Н. Дробышевская, сколько их родители, не уделяющие им внимания, заботы и любви. «Детская правда» — обвинение обществу, в первую очередь родителям, в духовном детоубийстве. После выхода книги получила предложение губернатора Минской области работать в облисполкоме, где и трудилась четыре года ведущим специалистом главного идеологического управления. В 2013 г. вышла в свет вторая книга «Не должны быть потеряны дети» — органичное продолжение первой книги и профессиональное осмысление кризиса семьи.

В 2013 г. Надежда Афанасьевна узнаёт о своём тяжёлом заболевании: рак печени 4-й стадии с метастазами. Желая сохранить душевный мир, достойно приготовиться к смерти и не обременять родных и знакомых, о диагнозе она сообщила лишь немногим; отказалась от химиотерапии и лишь прошла курс поддерживающей терапии. Соборовалась, исповедовалась и часто причащалась; 10 апреля 2014 г. тихо и светло отошла к Господу.

Предлагаем вниманию посетителей сайта актуальное и сегодня интервью с Надеждой Дробышевской и её глубокий монолог, в которых она высказывается как опытный специалист и верующий человек о влиянии семьи и общества на развитие детей…

Встреча первая

— Надежда Афанасьевна, какие проблемы в области, которой вы занимаетесь, наиболее актуальны в Беларуси в настоящее время? Отличаются ли они от приоритетных проблем в других странах?

— У нас самая актуальная проблема — восстановление духовно-нравственного воспитания детей. Раньше этим занималась Церковь. Но поскольку в ХХ веке Церковь исключили из воспитательного процесса, его пустили на самотёк. В Кодексе о браке и семье было записано, что воспитание — это общественно-полезный труд. То есть ребёнка воспитывало общество, воспитывали все, а значит, никто.

На сегодняшний день нам нужно, во-первых, осознать, что процесс воспитания — духовно-нравственный, и, во-вторых, решить проблему подготовки специалистов-педагогов. Это актуально не только для Беларуси. Коллеги из благополучных стран мне говорят: «У вас много экономических трудностей, потому и появляются социальные сироты. Но у нас нет таких трудностей. А проблема та же!» Бывая в других странах, я убеждаюсь, что наша система педагогики сильна своими корнями, народными традициями. Если бы их немного подпитать, оживить чем-то духовным!

Дети сегодня, как справедливо выразился ведущий одной телепрограммы, испытывают «ностальгию по морали». Правда, при «экспромтном» опросе они могут высказаться, например, за гражданский брак. Но стоит поработать с аудиторией и задать потом банальный вопрос: «Хотели бы вы, чтобы сестра родила ребёнка вне брака?» — ответ получим категоричный: нет! И дальнейшие рассуждения ребят становятся верными с точки зрения морали! Только это у них зарыто где-то в глубине. «Разроешь», и дети делают выбор в сторону нравственного поведения.

— Однако проблема трудных детей, детей-правонарушителей стоит крайне остро. И решается она в основном через исправительные учреждения. Эффективно ли это?

— По долгу службы у меня была возможность встречаться с детьми, состоящими на различных учётах. И вот картина: собираются судья, прокурор, милиционер, и все начинают пугать детей: «Вы из тюрьмы освободитесь, никто за вас замуж не пойдёт!» И прочее. Я спрашивала: «Ребята, вам страшно слышать эти слова?» Молчат. Продолжаю: «А мне страшно. Скажите, можете заверить этих строгих дядей и тётей, что больше ничего плохого делать не будете?» Отвечают: «Нет».

Таких детей разбирают на совете, на комиссии по делам несовершеннолетних, вызывают в суд, помещают в психиатрическую больницу, в школу-колонию. Разве это воспитательные меры? Это наказание! Проблема нравственная, а решать её пытаемся репрессивными методами.

— Но как же быть с такими детьми? Если родители не справились, может ли государство перевоспитать подростка?

— С тех пор, как я училась в школе, прошло около полувека. И тогда, если ребёнок совершал правонарушение, уж не говорю о преступлении (я такого не помню), то с ним мало кто разговаривал. Отца в школу — и все разговоры. Меня поражает, насколько сегодня трудно дозваться родителей, тем более отца. Маму бы хоть разыскать. А причина детских правонарушений и преступлений именно в семейных отношениях: как только в семье начинается конфликт, дети становятся неблагополучными. На вопрос, откуда берётся плохое поведение, сами дети отвечают так: 1) от родителей, от воспитания в семье; 2) от СМИ; 3) от друзей и улицы; 4) от самих себя. Люди, профессионально занимающиеся педагогикой, психологией, нравственным и духовным воспитанием, понимают, что значит «от самого себя»; это — насколько ребёнок впитывает три предыдущих влияния, формирующих собственное сознание.

В Европе и Америке есть ювенальная юстиция, а мы вроде пока отстаём… Когда существовала система воспитания детей, укоренённая в традициях народа, нам не требовалось никакой ювенальной юстиции. Ведь семья была закрытой структурой, и её проблемы не оказывались вовне (мусор не выносили из избы). После революции государственные идеологи решили: семья — вредное явление, потому детей надо воспитывать в государственных учреждениях. И этим поменяли сознание людей… Вот сегодня мама и говорит: «Я отдала ребёнка в школу — пусть воспитывают!»

Сейчас проблема обострилась, и подростковая преступность стала печальной реальностью. И ювенальная юстиция нам нужна. Но, думаю, наша страна не обязательно пойдёт по пути Запада. У него — своё, у нас — своё. Да и Запад многому может у нас поучиться. Особенность суда над ребёнком в том, что допрос нельзя проводить без психолога, адвокат подсудимого должен быть знаком с основами детской психологии, с особенностями развития детей этого возраста. Нужно учитывать психологию развития детского правонарушения.

— Обсуждая перспективы введения ювенальной юстиции, многие возмущаются, что у детей появляется юридически закреплённое право подавать на родителей в суд. Как вы относитесь к этому, и были ли в вашей практике случаи, когда детям стоило подать в суд на родителей?

— Когда я работала в психиатрии, такие примеры, как исключения, были. Но, в целом, это, конечно, плохо. Если мы не обеспечим нравственное воспитание детей в семье и школе, то никакой суд не поможет. Однако я думаю, что при нашем менталитете, в наших условиях детей, желающих подать в суд на своих родителей, будет немного. Мне дети говорили так: «Надежда Афанасьевна, почему маму не пускают ко мне? Если она лишена родительских прав, разве она уже не мама?» Это у взрослых есть понятие «неродители», а у ребёнка ампутировать его практически невозможно. Но, взрослея, он будет ожесточаться и мстить родителям за своё детство. В одной школе-интернате провели исследование. У многих детей из этого интерната родители — пьяницы, нигде не работают. Но ребята ответили, что любят родителей. А когда у них спросили, как они будут смотреть их в старости, в большинстве своём написали, что убьют…

— Насколько оправдано изъятие таких детей из семей в детдома? Часто говорят, будто лучше самая плохая семья, чем самое лучшее детское учреждение.

— Для детей проявление любви не в том, чтобы государство забрало их из семьи в детский дом, а — дать им своевременное воспитание, дабы у ребёнка не развивался внутриличностный конфликт, как сейчас и происходит из-за отсутствия духовно-нравственного воспитания в раннем детстве. Такой ребёнок видит мир через своё искривлённое сознание. И ему трудно пойти на уступки, на компромисс… Он как бы проживает жизнь своих родителей.

— Как же быть? Как спасти детей из «плохих» семей, если воспитание в общественном учреждении ─ тоже не выход?

— Мы сейчас стремимся спасать детей. Это то же самое, как, например, если бы корабль тонул, а мы стали бы откачивать воду, не догадавшись течь устранить. Любые наши действия (акции, программы и прочее) нельзя назвать проявлением любви к детям, ибо любовь — это сызмальства дать нравственно-духовное воспитание. Больше любви не там, где отобрали ребёнка у родителей, а там, где родителей научили воспитывать детей, преподали основы семейной жизни.

И ещё. Нужно вернуть авторитет родителей. Раньше слушали старших, выполняли их советы, а сегодня преемственность утрачена. Но чтобы у родителей был авторитет, они должны показывать детям добрый пример, стать хозяевами слова и дела. Если отец пьёт и силовыми методами требует от ребёнка того, чем сам не обладает, он никогда не будет авторитетом. Однажды к отцу Иоанну Кронштадтскому пришла мать с восьмилетним сыном (по нынешним временам — «трудным») и просит: «Батюшка, помогите!» Он взял ребёнка на колени, качает и говорит: «Матери вы, матери», — понимая, что тут уже ничем нельзя пособить. Сегодня тем более, о многих запущенных случаях можно сказать: обнимите ребёночка и поплачьте, коль своевременно не поняли необходимости воспитания. Поймите: когда онкология запущена, и операция бесполезна — кто стреляет в хирургов?.. Если ничего не делать, то сегодняшние школьники завтра будут такими же. Их бы не упустить.

Вот случай типичный: мама пьёт, а дочь, запертая в комнате, собирает и ест тараканов. Как долго это продолжается — никто не знает… Надо ли внедряться в такую семью? Надо. Но «внедрение» — лишь десять процентов работы, которую мы должны выполнять. А девяносто — сил и средств нужно направить на подготовку воспитателей. Внедряясь в семью, понимаем ли, как оказать помощь? А если там эту помощь не ждут? Более того — отвергают? И получается конфликт! С помощью следует идти, когда просят. Причём специалисту надо обладать высочайшим авторитетом, навыками, деликатностью, чтобы помощь не выглядела оскорбительной.

— Вы сторонник мягкого или жёсткого воспитания детей? По-вашему, надо ли их наказывать физически?

— Должны быть любовь и строгость. Моя точка зрения — можно иногда и наказать. Главное, делать даже это — с любовью. Ведь сказано в Писании: гневаясь, не согрешайте. Ребёнок, если ему во всём потакать, будет нетренированный, не адаптированный, лишённый силы воли. Потакание расслабляет волю, как и телевизор, кстати. Есть дети, которые в церкви выстаивают всенощное бдение. Иные взрослые возмущаются: «Вы же мучаете детей!» А этот ребёнок вырастает, и у него находятся силы многое выдержать, немалые трудности претерпеть. И с постом то же…

— Как вы понимаете права ребёнка? Что они в себя включают?

— Как сказал Виктор Франкл, человечество забыло десять правил и придумало десять тысяч на каждый случай жизни. Прочтите евангельские заповеди, там вы найдёте и права ребёнка, и права родителей. В христианской культуре и традициях нашего народа было так: воспитание начиналось с ознакомления детей с их обязанностями. По мере взросления расширялись и усложнялись их обязанности по отношению к родителям, семье, родственникам, соседям, учителям, обществу. Мне в литературе встретилось сильное выражение: «Права дают тому, кто выполняет свои обязанности». А современный подход, когда детей не знакомят с обязанностями, а говорят о правах, трудно назвать правильным.

— Каково ваше мнение по поводу предложений о снижении возраста вступления в брак? Ведь вы ссылаетесь на традиции; а раньше, бывало, девушек отдавали замуж и в двенадцать лет.

— Современная девушка в чём-то опередила в развитии девушек прошлых веков, но в подготовленности к семейной жизни — нет. Спрашиваю у школьницы: что такое счастье? Она отвечает (и аудитория соглашается): это когда о тебе заботятся. Наши дети в плане подготовки к жизни, адаптации — «голенькие». Раньше девочку сызмальства готовили к браку: она училась шить, стирать, готовить, то есть была в трудах. Чем живёт сегодняшняя девочка? Пиво, сигареты, мат. Она готова лишь к плотским наслаждениям, только к праздности — что в городе, что в деревне. Быть матерью она не готова. Как возродить в ней материнский инстинкт? Нужны какие-то сильные эмоциональные примеры, способные затронуть глубины души.

Сегодняшние молодые мамы, начавшие раннюю половую жизнь со многими партнёрами, перенёсшие венерические болезни и аборты, рожают больных детей. Можно, конечно, ссылаться на Чернобыль, экологию, экономику, на всё, что угодно, но духовно-нравственный фактор — основной. СМИ развивают в детях плотское, сексуальное. Однако когда формируется нравственный стержень души ребёнка, ему нужно говорить не о правах, а возводить фундамент, который даст возможность устоять в жизненных искушениях. Наши благочестивые предки говорили: приготовьте вначале внутреннего человека, а потом внутренний человек не за своё дело не возьмётся.

Последняя книга врача-психотерапевта Надежды Дробышевской «Не должны быть потеряны дети» о проблемах социального сиротства, семейного неблагополучия и преступности несовершеннолетних. Наш корреспондент побеседовал с Надеждой Афанасьевной о ее книге и о том, как важно обычное человеческое общение

Врач-психотерапевт Надежда Афанасьевна Дробышевская – автор двух книг: «Детская правда» (Минск, 2003), которая рассказывает о пациентах детских психиатрических больниц, попавших туда за асоциальное поведение; «Не должны быть потеряны дети» (Москва, 2013), в которой анализируются различные аспекты проблем социального сиротства, семейного неблагополучия и преступности несовершеннолетних. В настоящее время она неизлечимо больна. Наш корреспондент побеседовал с Надеждой Афанасьевной о ее последней книге и о том, как важно обычное человеческое общение.

Фото http://www.zyorna.ru

В 2003 году вышла первая моя книга, через 10 лет – вторая. По сути это документальные материалы, мои дневники. И жизнь показывает, что книги эти нужны. Но их не хватает, и, к моему большому сожалению, не находится финансовой возможности их переиздания.

В последней книге была глава «Общение с детьми». Это моя боль, что главу не включили в книгу! Но, тем не менее, книга состоялась и получила диплом.

Но хочу сказать, что сегодня на первом месте среди проблем – общение детей с родителями, со взрослыми. На виртуальное общение мы хорошо перешли, а от общения лицом к лицу все по разным причинам уходят. Не умеют. Общение – это большое искусство. Я, как психотерапевт, никогда не использовала какие-то иные технологии кроме одной – диалога. Существует такой метод Сократа. И это работало потрясающе! Но для этого нужно время, силы и знания. По словам знаменитой профессора-психиатра Груни Ефимовны Сухаревой, чтобы быть психиатром, надо иметь интеллектуальную подготовку, чтобы быть психотерапевтом, нужно иметь интеллектуальную подготовку (то есть, знания), плюс опыт и искусство. Надо уметь вчувствоваться в душу каждого пациента и, в то же время, работать так, чтобы самому не повредиться.

Если бы Бог дал мне жизнь… К сожалению, я заболела неизлечимой болезнью. Но у меня были мысли и материал на следующую книгу под названием «Нам некогда». Мы не только не умеем общаться, но родителям и учителям еще и некогда. Учителям некогда потому, что у них другие цели и задачи, за которые с них спрашивают. Милиции, кстати, тоже некогда. Энтузиастов – единицы среди всех категорий. И счастливы те дети, которым выпадет встретить таких людей. Но больше тех, к кому применяют исключительно репрессивные меры.

Есть на телевидении передача «Пусть говорят». Много плохого я могу сказать про эту программу, но, в то же время, за неимением другого ведущий выполняет роль, за которую я его ценю. Он выполняет роль психиатра и духовника. Рассматривают различные случаи, и заканчивается передача пожеланием: берегите себя и своих близких. А как? В следующей программе все повторяется по новой. При всем моем уважении к представителям шоу-бизнеса, заключительное слово в такой программе должно быть за священником, богословом. Потому что вопросы рассматриваются духовного порядка.

Выпала духовная составляющая из процесса семейного воспитания. Воспитание стали понимать так: накормить, одеть, дать образование. Пришел как-то ко мне мой родственник, генерал, ему уже 80 лет, а мне – 70, и стали мы вспоминать свою школу. Мое сердце всю жизнь переполнено чувством великой благодарности к учителям. Предметы, которые они преподавали, я уже не помню, но помню, сколько они давали нам знаний по предмету «Как быть человеками», воспитывали чувство ответственности. То, чему сейчас в семье не учат.

Тот же гражданский брак… Пусть бы не муссировали эту тему в средствах массовой информации, пусть бы был хоть один канал, который бы говорил, что это – блуд.

Когда я говорю «гражданский брак», «блуд», не надо воспринимать это как оскорбление. Я не осуждаю, а констатирую факт и жалею этих людей. Те, которые понимают это, на меня не обижаются. В гражданском браке страдают дети, и эти страдания – не на год или два, а на всю жизнь. А потом эти дети, становясь родителями, продолжают эту цепочку зла…

У меня есть близкие мне и дорогие люди, которые имеют внебрачных детей. Есть такие, кто, осознав свое состояние, покаялись и пришли в храм. Например, одна такая знакомая родила ребенка вне брака. Все время злилась и не могла простить того мужчину, который не женился на ней. Свое состояние выплескивала на ребенка. Он стал неуправляемым, дошло до психиатрии. Тогда-то к ней попала моя книга «Детская правда». У нее хватило мужества признать свои ошибки и изменить свое состояние. Все наладилось, и она вышла замуж…

Эта глава про общение очень важна для меня. Там я приводила примеры. Один из них, как я общалась с ребеночком с 3-х лет до 10-ти. С моим родственником. Родители его в разводе. Когда мы встречались, то всегда очень долго беседовали для того, чтобы у ребенка не было невыясненных вопросов. Более того, надо по взгляду ребенка уметь определить, что у него есть вопросы.

Пример. Однажды меня пригласили на консультацию к мальчику, который дрался в школе, его собирались выгонять. Мама долго не признавалась, что семья неблагополучная, но потом сказала. Расплакалась и призналась, что отец пьет, не участвует в воспитании, бывает, бьет. А ребенку нужно одно – чтобы дома был мир, тогда и учеба будет идти по-другому, все будет по-другому.

Фото spb.mk.ru

А мальчишка весь в веснушках, симпатичный такой! Имя Сергей, а фамилия, кажется, Воробьев. И его дразнят – «рыжий воробей». А он начинает обидчиков бить. Говорю ему: «А ты, когда идешь домой, тебе хочется с кем-то поговорить?» Кивает головой – да. А мама рядом сидит. «А с кем бы ты хотел поговорить?» Молча смотрит на маму. Мама радостно смотрит на меня. «А дома кто-нибудь видит, что с тобой надо поговорить». Сергей отрицательно качает головой. Мама же тупо уставилась куда-то вдаль, на лице – ужас. Вопросы остаются без ответа, и ребенок уходит с этим в школу. Я ему говорю: «Ты такой симпатичный, мог бы в драмкружке участвовать». Так он записался! Ребенок ищет какой-то путь, но никто ему не подсказывает его. Это как в трудный момент, если сломана нога, человеку нужно дать костыль…

Еще примеры из главы, которая не опубликована. Однажды приезжаю в гости к родственникам, у которых маленький внук. Перед тем, как он зашел в комнату, я выключила телевизор. Он заходит и взрослым, деловым тоном говорит: «Кто выключил телевизор?» Отвечаю: «Я. И сейчас объясню почему». Чувствуется, что ему это не нравится, но он хочет понять. «То, что показывают в этой передаче, нужно сливать в унитаз. А моя голова, мои глаза и уши – не унитаз». – «Понятно, – говорит он, – у моей бабушки голова – унитаз».

Потом мы говорили с семьей этого мальчика о том, что они несут ответственность за то, что слушают и смотрят их дети. Что когда они вырастут и будут делать нечто ужасное, то не спрашивайте «откуда это?» Вы сами это и вложили. Безусловно не осознанно, не задумываясь о последствиях. Мозг – самый сложный компьютер, который все накапливает и в свое время выдаст такое, что будет рыдать вся семья, а сделать, может быть, уже ничего нельзя будет.

Вот как важно общение! А нам некогда. Знаете, какова цена этой спешки? Олигархи тоже теряют детей, через наркотики, через алкоголь. Это не зависит от социального положения.

Знаете, по жизни так происходит: женщина – это тактик, мужчина – стратег. Женщина знает сиюминутную ситуацию, а мужчина – на расстоянии. И Господь соединяет их вместе. Наше современное чисто женское воспитание приводит к тому, что мало стратегов, даже среди мужчин. Если бы стратегическое мышление было у наших видных деятелей, то никто бы не посмел ставить на каждом углу казино. Потому что те деньги, которые получит общество от этих игр, никогда не окупят тяжелые последствия в будущем…

Если человек в семье получил воспитание, в него заложен какой-то фундамент. Раньше его закладывали родители, религия, род и культура. Все работали в одной связке, в одном направлении, чтобы дать прочный нравственный фундамент.

Сегодня мы утратили эти основы. Возвращаемся к ним, но маленькими шажками. С одной стороны, мы возвращаемся… Но эти казино, эти лотереи… Я как специалист с большим стажем скажу, что туда идут те, кто хочет получить денежки нахаляву.

Почему теперь все поголовно плачут от работы сантехника? Где найти хорошего столяра, слесаря? Раньше учили зарабатывать кропотливым трудом, усидчивостью. Сейчас акцент делается на то, как выиграть… И на генетическом уровне получается какая-то порча. Если вспомнить Владимира Михайловича Бехтерева, посмотрите, какие твердые основы – его дети и внуки при тяжелейших испытаниях в лагерях и тюрьмах, состоялись как профессора.

В собственных глазах все видят себя специалистами. Кстати, на этом «прокалываются» даже большие фирмы. Они проводят тесты и получают по ним «крутого» специалиста. А когда он приходит на место, то де-факто оказывается, что у него только желание есть уметь, а работать он не умеет.

Где-то я читала, что раньше в деревне одной из престижных была профессия кузнеца. Вот собирается мальчишек 10, хотящих стать кузнецами. А мастер одного посылает двор мести, другого дрова порубить, третьего за водой. Кто-то из детей возмущается: я пришел на кузнеца учиться, а что он мне другую работу дает?! И они уходят. Остается двое-трое, которые выполняют все, что велит кузнец. Вот из них выйдут настоящие мастера.

Что я хочу сказать этими примерами? Все приобретается большим трудом. А сегодня молодежь хочет результат быстро и легко.

Фото http://svpressa.ru

Можно сказать так: сегодня в каждом окошке свой пожар, своя беда. Еще хочу сказать о родителях… Они не понимают, что не только их неблагополучным детям нужно встречаться с психологом, но и им самим. «Зачем, – говорят они, – проблемы с ребенком, а не с нами?» А их ребенок днями просиживает у компьютера, в ушах – наушники, так что не дозваться, только если по голове постучать. Говорю родителям: «Скажите, пожалуйста, а кто ему покупал эти игрушки?»

Меня поразил один случай. Мама приводит семилетнего ребенка в храм на раннюю службу. Я обрадовалась – какой мальчик хороший, так рано пришел на службу! А мама говорит: у нас условие – он придет на службу, исповедуется и причастится, а я разрешу ему в компьютере поиграть. В моем представлении – это страшная вещь, потому что Церковью не торгуют.

Однажды в Московской области я встретилась с одним батюшкой, у которого есть православная школа. Он рассказал, что одни родители готовы ему дать миллион и ребенка на воспитание – сами не справляются. И подытожил: без родителей ему не нужен ни миллион, ни ребенок. Только с родителями. Нельзя перекладывать обязанности, у священника – они одни, у родителей – другие. Священник, как и педагог, как и врач-психотерапевт не может воспитывать вместо родителей – только вместе!

У нас хотят, чтобы педагог не обидел, врач не обидел, батюшка не обидел ребенка. Только гладить по головке? А в результате, куда ведут эти благие намерения? В ад. После говорят такому чаду: «Урод, ты мне не нужен!» Нужно, чтобы у родителей был авторитет перед детьми. В общем, непросто быть родителями!

Какая еще сегодня проблема в обществе – никто не хочет видеть боль. Все настроены на радостное состояние, повеселиться… Когда мне пришлось столкнуться с онкологией, я пришла в онкодиспансер. То, что я там увидела, описать невозможно. Насколько одиноки люди в беде! Насколько нуждаются в психологической, да и в другой помощи! И насколько ее мало.

Конечно, есть редчайшие исключения. Как-то я была на рынке, и в одной лавке девочка увидела, что я плохо себя чувствую, так она предложила мне стульчик. А когда узнала, что живу я напротив, то проводила меня до квартиры. Девочка эта приглянулась мне душевным отношением и участием – она заметила то, что ее мама, хозяйка магазинчика, не увидела. Я ей подарила свою книгу, а она обняла меня, и вижу – слезы в глазах. Она мне даже предложила свой телефон на случай, если что-то понадобится. Говорю: «Откуда ты такая, Катюша?» Она: «А я долго на бабушку смотрела – я понимаю».

Но это не частые случаи, к сожалению. Больной чаще всего становится не нужным – надо ухаживать, хлопотать.

Еще момент. В педагогический институт сегодня приходит настолько неподготовленная молодежь. Мне пришлось выступать в одном таком вузе и я спросила: «Как вы понимаете фразу “не должны быть потеряны дети”?» Трудно поверить, но на факультете социальной педагогики некоторые студенты ответили: не должны быть потеряны в лесу, в толпе, в чужом городе… Может, придет к ним это понимание. Но счастье, когда это понимание, а также чувство сострадания, ответственности за свои поступки прививается с детства.

Да, появляются дети-сироты, это есть в обществе и это не нормально. Распределить детей-сирот по детским домам – это «бить по хвостам». Плохая слава у этих учреждений. Их воспитанники боятся потом раскрыть, что воспитывались в детском доме или школе-интернате. И понятно почему… Хотя там тоже есть люди, которые совершают подвиг. Но это энтузиасты. Система никогда не заменит родителей. А в приемных детских семьях часто берут детей люди неподготовленные и идут на минное поле, не будучи саперами. Потом такие последствия… И сколько еще не раскрыто детских боли и слез…

Есть один путь исправления ситуации. Говорить об ответственности быть матерью, о том, что не льготы будешь получать как мать-одиночка, а нести свой тяжелый крест. И если люди будут тебе помогать – слава Богу. Девочка уже в школе должна знать, на что пойдет. Нужно половое просвещение не в том плане, как пользоваться презервативами, а в том – какая это ответственность быть матерью. И заповеди Божии никто не отменял и никто их не отменит и не опровергнет.